– Ты знаешь, каково это? Прожить почти полтора тысячелетия? Ты знаешь, каково это – год за годом терять тех, кого ты любишь, кому веришь и с кем хотел бы идти дальше? Ты знаешь, каково это, стоя у погребальной повозки с каменным лицом, стиснув зубы, провожать их в последний путь? Я проводил сотни… Но я не хочу провожать тебя.
– Вот? Вот?! Да я тебя сейчас на этих штанах на люстре повешу! Вор! Уничтожитель пижам! – Я швырнула верхнюю часть комплекта в лицо парню. – Чтобы я эту гадость больше не видела! Лучше голой буду спать, чем одетая словно мечта маньяка-фетишиста! – И, хлопнув дверью, вышла из номера.
– Фэй, осторожнее! – раздался рядом предупреждающий возглас Руфима.
Я тут же вскочила на ноги и дала деру по направлению к воротам. Визит в шлифовальные цеха состоится на пару часов раньше. Ментальный рев пойманного в ловушку Рашинкарда подстегнул нас. И все-таки я нашла лишнюю секунду обернуться и немного позлорадствовать: из крайних оконных проемов торчали белые лапы с растопыренными когтями, бессильно скребущими воздух, хвост ящера флюгером возвышался над каминной трубой, а голова пыхала ледяным пламенем в глубине замка.
– Да! – закричала я в экстазе, сделав шаг в сокровищницу дракона.
Я подавила кровожадное желание задушить папарацци и спрятать труп под матрас. Его зерокамеру завтра утром проверю. Не дай Аид хоть кусочек голой пятки найду на зерографиях – сменю журналиста.