— Премного благодарю, ваше превосходительство… — Выринский бежал вон, оставляя мокрые следы и тихонько позвякивая.
Такой вопрос подразумевает положительный ответ — иначе говорить становится не о чем. Разумеется, Екатерина с ним согласилась. Разумовский тоже соизволил кивнуть. Тогда Измайлов нарисовал картину, сложившуюся в Ораниенбауме, — самыми слякотными красками.
— Быстрее получится, государь. Правда, скучнее.
Передний кирасир поравнялся с дверцей кареты. На нем была черная венецианская маска. Двуликий Янус. Судьба. Заговорщик?!
Баглиру все это очень не нравилось. Была какая-то предрешенность в неловких действиях Петра. Опереточность происходящего подчеркивалась сияюще ясной погодой, солнечные лучи пронизали насквозь листья деревьев — и по изумрудному коридору дороги летели экипажи.
— Я могу продиктовать, — предложила графиня Воронцова. — От Пети иногда такое услышишь, профессором лингвистики стать можно. Это еще ничего, сейчас он всего на двух языках говорит. А вот когда по-немецки, по-русски, по-французски и по-шведски одновременно, тогда его действительно понять нелегко. Хорошо хоть шведский уже подзабыл. А вы действительно инородец?