– Береги их, у меня на них есть кое-какие планы. Ну, все – ты у меня не один. Пока!
Пока я убивал стрелка, против моих гвардейцев осталось два латника. Но и Вал лежал на полу, мотая башкой и пытаясь подняться.
Забрав тубус и выполнив предписания Адриана, я проверил, чем занята молодежь. Там было все нормально, службу тянули бодренько. Открыв дверь, я сказал: «Ну что, Малыш, начнем с божьей помощью?» Знал бы он, с какой! И мы начали. Световое табло «Тихо! Идет операция!» я не зажигал – не было. Но нам и так никто не мешал – казалось, все ходили на цыпочках и говорили шепотом. Часы шли, я сменил в наруче израсходованный медблок, потом – второй… вот и ладно – заодно и гранатами обзавелся! В кулацком хозяйстве – и пулемет за молотилку сойдет!
Каюсь, сначала я захлопал глазами, стараясь увидеть эту девку, ведь на Матери женщины мужскую одежду не носили. Но потом краска стыда и злости обожгла щеки. Так меня обозвать! Далась им моя прическа. Ну и что делать? Не убивать же этих уродов. Бомжи какие-то в подворотне. Я повернул к ним, решив пугануть сексуально озабоченных аборигенов. Уловив их нездоровый интерес, я представил, что мои глаза вспыхнули чистым серебром. Опа! Проняло – бомжи по-крабьи поползли в темноту. Телекинезом я придал им скорости и вновь повернул к храму.
Хохотать над шуткой они, однако, не стали. Молча переглянулись, посмотрели на меня, очевидно взвешивая в уме: а может быть, это и не шутка была. Опять переглянулись, видимо уверяя друг друга: да нет, все же он шутит. Затем один из них, самый говорливый, задал вопрос: «Мы так и не услышали, чего же вы все-таки хотите?»