— Король во главе народа, — хрипло сообщил я. — Как знаково, да? Его Величество король Фридрих Барбаросса. Сейчас всех альбигойцев… как овец… Герцог Валленштейн и вы двое… я готов принять вашу сдачу в плен…
Ногам стало холодно, потом я сообразил, что это от страха, от ощущения, что должно быть так, разозлился на свою чувствительность, ишь, интеллигент бесхребетный, хоть и без шляпы, заставил себя выпрямиться, ноги упер в стремена и вперил гордо взор в серебристые, словно покрытые плотной паутиной, стены христианской твердыни.
— Голова работает тем лучше, — сообщил я, — чем крепче жмут сапоги. Попробуй, а?
Герцог остановил жестом Блэкгарта и Клаузенца.
— Долго будем ждать, пока та чернь подберет сопли?
Вот оно, мелькнуло у меня. Рыцари всегда дрались каждый за себя, не обращая внимания на военачальников. Это было самым слабым местом, потому их победили спаянные дисциплиной простолюдины, но сейчас наши ощутили общность против южан! А это уже заставляет действовать сообща…