— Я и так… я не должна к тебе чувствовать того, что у меня теперь в сердце. Это слишком… слишком рано.
— Значит, — сказал я, — ты решила оставить там службу.
Мне показалось, что на его стиснутых губах проступило некое подобие улыбки.
— Что-то я совсем не гожусь в великие инквизиторы. Меня считали жестоким и непримиримым, но теперь то ли размяк совсем, то ли новое поколение стало жестче.
— Оэль, — сказала Гелионтэль, — самая младшая.
— Да, — ответил я поспешно, — сейчас опущу на землю… сейчас… извини, тут грязно…