— Ему это не нравится, — вскрикнул барон.
— Да как-то уж очень-то… жить, отказывая себе во всем. Так можно день прожить, неделю, но… жизнь?
Поэт, как и все собратья по цеху, щегольски длинноволос, хотя кто сейчас не длинноволос, с хвастливыми жидкими усиками, в бархатном костюмчике, весьма потертом и затасканном, с пятнами вина и жира, с лютней за спиной, испуганно настороженный, все-таки без кота мыши танцуют на столе голыми и поют непотребные песни, а тут явился, начинает всех гонять и обижать…
— Так, — сказал я строго, — значит, никакие амулеты против незримников на тебя не действуют?
— Зайчик, — сказал я, — легким галопом… Не драться, понял?
— Ваша милость, — сказал он шепотом, — пощадите…