В очередной раз отразив несколько сильнейших ударов противника, Андрей всё-таки нарвался – клинок Гортаса, обойдя защиту, вонзился в тело пробив его насквозь и выйдя со спины. Боль была такой резкой и шипучей, что внезапно муть в голове рассеялась, и Андрей понял, что ему нужно делать.
– Господин Барот! – выступил вперёд гвардеец, держа обнаженную саблю наготове – я гвардеец охраны императора и в настоящее время – телохранитель первого советника императора Андрея Монаха! У меня приказ от нынешнего начальника стражи Зиртона не допустить, чтобы с головы господина Андрея слетел хоть один волос! Это распоряжение императора! Вы совершаете ошибку, которая может быть воспринята, как попытка мятежа, и вы все будете казнены! Отступите от дома советника, вернитесь в Корпус следователей для расследования – кто отдал этот преступный приказ?! Не усугубляйте своё положение, и без того тяжёлое! Скоро здесь будет отряд гвардейцев, и вы погибнете!
– А где её величество императрица? Почему она не присутствует на заседании совета? – бесцветным голосом спросил Патриарх.
– Лейтенант Андрей Монах – на щеках Андрея заиграли желваки – прибыл для прохождения службы.
– А что, ты очень хорошо так выглядишь, такой соблазнительный, я уже снова тебя захотела…иди ко мне…
Один из мощных ударов Гортаса сбоку в клинок Андрея переломил его как спичку, и тот остался стоять с обломком сантиметров двадцати длиной. Распорядитель боя, стоящий неподалёку, тут же закричал, останавливая бой – по правилам в этом случае сабля подлежала замене. Но до того, как служитель арены успел выкрикнуть приказ, Гортас успел нанести три удара, два из которых крест-накрест рассекли и так уже пораненную грудь Андрея. Один из ударов прошёл довольно глубоко, и если бы не усиленные кости оборотня, перерубил бы грудную клетку и рассёк сердце.