– Других забот нет? – хмуро поинтересовался тыквоголовый прежде, чем Рыжий возмутился.
Почему они кричат? Неужели непонятно, что там смерть, а значит, бесполезно кричать и плакать. И бояться. И ругаться. И надеяться на что-то, потому что цеппели в Пустоте не ломаются – цеппели в Пустоте гибнут. Нет ни единого шанса.
Он знал, как трудно скрывать от женщины истинные помыслы, а потому собрал в кулак всю волю, все свои силы, и смотрел… с привычной преданностью.
– Это самое малое, что я могу сделать, учитель. – Охотник поправил лежащее на плечах жреца одеяло и вздохнул: – Вам пришлось нелегко.
– На тех условиях, на которые мы договаривались, – подтвердил адиген.
Медленно, очень-очень медленно поднимается пистолет. Маленький, похожий на игрушку пистолет, который удобно прятать в кармане или сумочке. Его выстрелы похожи на негромкие хлопки, а пульки слабые, могут убить только в одном случае – если попадут в голову. Значит, нужно попасть в голову.