– Я был на Ахадире, Вальдемар, и я своими глазами видел храм. Я видел Камни, своими глазами видел, чтоб меня манявки облепили – их выносили на какую-то церемонию, а я сидел на соседней горе и таращился на спорки в бинокль. Я видел храм…
– Ха-ха-ха! Темным! Петер, ты слышал? Темным! Это потому, что сейчас ночь, чтоб меня манявки облепили, самая настоящая ночь. Ты слишком долго спал, Вальдемар. Петер, ты распорядился насчет кофе? Вальдемар, познакомься с Даном. Дан, это Вальдемар.
Ибо в жандармерию Ллойд Чизер пришел по собственной воле, искренне веря, что мир можно сделать лучше. И с преступниками боролся по велению совести. Отстаивал Закон, в правоте которого был убежден. А убеждения – вещь серьезная.
Слуги торопливо внесли еще один стул и приборы.
– Пришлось бы выбраться, будь у меня цель. – Баурда потер подбородок. – Если бы меня ждал сын, я бы прыгал выше головы.
– Охотники пользуются ружьями, а не пистолетами, – уточнила Привереда. – А Грозному, судя по всему, безразлично, из чего стрелять. И безразлично, в кого стрелять.