Я кивнул, покосился на внимательно слушающую нас Люську: та уж точно ни слова не пропустит!
Данилыч покряхтел, посипел… и разразился длинной многоярусной, с завитушками, тирадой, из которой «гребаная коромыслом хренотень» была самым слабым, наверное, эпитетом.
Не почувствовать этого было нельзя. Да и все в хижине ощутили эти толчки, замерли, оглядываясь по сторонам… Люська, забравшаяся с ногами на каменную койку, с ужасом уставилась на пол, словно ожидая, что он вот-вот разверзнется, пропуская в комнату что-то совсем ужасное…
«Точно, — устало подумал я, — группа захвата пошла в атаку. Рыпаться теперь смысла нет: эти не упустят. И не видать мне Дороги и Илоны как своих…»
Она закрыла дверь ванной, через пару секунд хлопнула дверь в тамбур, прощелкал замок…
— Я без него не вернусь на Шебек, — глухо ответила девушка. — Снова так жить, чтобы на тебя смотрели…