— А мне надоело счрелячь в людей. И эчих, что напали на чебя, я убил по необходимосчи — из-за чого, что являюсь чвоим должником. Чак что осчавь очки себе.
Она вздохнула. Я молчал, ожидая продолжения.
Люська обняла меня, прижалась, словно боясь, что я исчезну. Я видел ее покрасневшие припухшие глаза: много плакала в последние часы…
Наконец мы свернули к большой хижине, в которой остановились. Над парапетом крыши чуть виднелась голова Имара, покрытая какой-то тканью. Если бы не инфракрасный сканер, я бы точно не обратил на него внимания. Я махнул Имару рукой. Тот слегка приподнял ладонь над крышей… конспиратор, блин.
— Знаешь, как это называется?! — выдохнула Люська. — Синдром преследован…
Изо всех сил сдерживая неумолимо возрастающее желание бежать, я до боли в глазах вглядывался через тактические очки в слабо подсвеченные оптикой темные очертания стен и предметов. Все было черным-черно: еще бы, ведь это я лично разрядил здесь весь магазин гранатомета, залив жидким огнем внутренность помещения в тщетной попытке задержать преследующих меня пауков. Теперь я расплачивался за это: стены снизу доверху покрылись черной копотью, и рассмотреть что-то в этой черноте, даже через подсветку очков, было невозможно. Оставалось только горевать о сканерах боевого шлема и красться вдоль стен, пачкая руку прикосновениями, вздрагивая и обмирая от шума, который сам производил. Пахло гарью, какой-то химией и сыростью, но все перебивал настойчивый запах раздавленных клопов, от которого мой желудок снова пополз к горлу. Кинжал я держал наготове и пару раз чуть не принялся им отмахиваться в темноту, когда натыкался на твердую шипастую лапу. Когда я выбрался с другой стороны здания, меня трясло вдвойне: и от ужаса, и от холодного пота, проступившего несмотря на жилет «личного медика».