Солнечный луч нагло царапал щеку. Я с трудом разлепил глаза и попытался принять вертикальное положение. Голова этого явно не хотела: сопротивлялась, наливаясь тяжестью, навязывала мысли о том, что нужно основательно отдохнуть для дальнейшего продвижения вперед, для того чтобы я был полноценным, приносящим пользу членом общества, а иначе…
— Тебе что — приспичило? — От Данилыча тоже не укрылось настроение Санька. — Сказал бы — «погадить иду», я то — «я посмотрю»!
— Вспомнил про рацию, Данилыч? — обрадованно спросил я.
У Санька тут же возник миллион причин, а миллион первая заключалась в том, что Данилычу следовало аккуратнее выводить автопоезд из мертвого города на Пионе и не врезаться в какой-то там столб! А еще песок проклятый забил все щели радиолокатора, мешая ему вращаться…
— Это Леха. Данилыч, слушай, девочке не нужно лишний раз напоминать о пулемете, понимаешь?
Мне всегда хорошо здесь думалось. Это местечко я открыл около месяца назад: скрытое зарослями от любопытных взглядов и слишком труднодоступное для пьяных вакханалий, оно сразу мне приглянулось. Здесь я немного успокаивался душой. Здесь можно было произнести несколько слов к Богу, не опасаясь, что кто-то подслушает. Здесь можно было помечтать о Дороге.