Расположившийся в изящном кресле, положив травмированную ногу на низкий пуфик, Санек был окружен целым цветником молоденьких девушек и их зрелых мамаш. Благородно бледное, но с весьма простонародными чертами, лицо штурмана излучало мудрую задумчивость, когда он повествовал об ужасах и невероятных трудностях, достойно пройденных им в путешествии за фрагментами Дороги. Если в его повествованиях и промелькнули имена Имара, моё, Ками, Данилыча, то лишь походя, как статичных и невзрачных попутчиков его величественных деяний. Впрочем, я не был на него в обиде: кому-то же нужно отвлекать настырных журналистов и любопытствующих дам. Тем более что ни Имара, ни Данилыча не было рядом со мной на приеме: шофера уложили в местную клинику, чтобы привести в порядок его раздробленную кисть, а пионец сказал, что не пойдет на «бал белых» под страхом смертной казни. Расист хренов.