И я все равно спустился к перекрестку, оскальзываясь на покрытом снегом бетоне, пару раз чуть не сорвавшись вниз.
Вот так. Не хватало еще инфаркт получить на ровном месте, да еще в мои-то годы! Хотя… та боль, что наполнила меня, была не физического характера, скорее — эмоционально-духовного. Это было переживание не человека, но словно бы я ощутил частицу эмоций другого существа, эмоций Того, Кто несравненно выше моего понимания…
— Вы абсолютно правы, Люсенька! — обрадованно воскликнул Гроссман. — Эти косматые существа и отвечали за зрение, слух и прочие чувства своих титанических носителей. Более того, они и кормили свои живые средства передвижения, так как те не в состоянии были делать это сами!
— Чего это он? — спросил, имея в виду Санька.
— Больно? Значит, не грезишь, — резюмировал я.
Однако «кустовый шуршун» не спешил выскакивать с автоматом наперевес и с сакральным: «Руки за голову, лежать, гнида!» Скорее, наоборот: шуршание и треск ломающихся веток немного отдалились от меня, словно «шуршун» оступился и поехал вниз по склону. Наконец, женский вскрик, раздавшийся после особенно громкого треска, озадачил меня ровно настолько, что я застыл на месте с задранной ногой, которую так и не спустил по другую сторону сиденья мотороллера.