Он замёрз в своей короткой курточке и пританцовывал, ожидая, пока Глеб найдёт ключи. Бомбошка болталась у него, как у Буратино.
— Выброси, — попросила она. — Мусоропровод на площадке.
Глеб ощущал себя каким-то мутным и стеклянным. То ли хмель, то ли похмелье. То ли выпить ещё виски, то ли лучше кофе. Но в любом случае приятно быть чистым. Вот бы и бельё сменить…
— Цинично было бы, если бы Гермес присвоил долю Гурвича, — пробурчал Глеб.
Глеб словно своими глазами увидел эти караваны, где под унылые распевы погонщиков сквозь нестерпимые горячие миражи едут через пустыни вьюки с шёлком и перцем, с опиумом и рисом, с чаем и чумой.
— Зайдём сюда, — шёпотом сказала она. — Так надо.