Столичная полиция взялась разгонять автомобили, заталкивала их под платаны, на тротуары, и чуть ли не в подъезды домов.
Затем этот секундный и уловимый только скрытыми струнами души обмен чувств закончился и начался деловой разговор.
По бесстрастному лицу помощника Марлен Михайлович понял, что в этот момент он слегка пережал, прозвучал слегка — не-совсем-в-ту-степь, но ему как-то уже было все равно.
— Ребята, однако, звереют не по дням, а по часам, — задумчиво проговорил Арсений Николаевич.
— С Эммой? С Милкой? С Викторией Павловной?
Его просто била дрожь, когда он совал в руки Лучникову дар небес — «международную телеграмму». Текст послания поразил и Лучникова: «Му friend Gangut call me as soon as possible Paris Hotel Grison telephon №… Octopus».