— Как вы сказали? — напрягся десятиборец.
Что она говорит? Почему я не женился на ней? Она не дала бы мне опуститься, так постареть, так гнусно заколачивать деньгу на Научпопе. Она ведь не Динка, не Катька, не прочие мои идиотки, она — вот она… Где же Андрюшка? Сколько лет мы не виделись с этим рыжим? В прошлом году или в позапрошлом мы ехали вместе с Юга на моей развалюхе и ругались всю дорогу. Как безумные, мы только о политике тогда и бубнили: о диссидентах, о КГБ, о герантократии, о Чехословакии, о западных леваках, о национальной психологии русских, о вонючем мессианстве, об идиотской его теории Общей Судьбы… Именно тогда Лучников сказал Гангуту, что он, его друзья и газета «Курьер» борются за воссоединение Крыма с Россией, а тот взорвался и обозвал его мазохистом, мудаком, самоубийцей, «пидаром гнойным», вырожденцем с расщепленной психологией и «хуем моржовым».
— Подонки, — закричал Антон, — ни слова о наших лозунгах, сплошная похабная буффонада!
— Отец Леонид, — спросил Лучников. — Отчего сказано: У вас же и волосы на голове все сочтены?
— Спасибо вам большое, — сказал таксист, беря зеленую десятку. — Сенкью, мистер, вери мач.
— Теперь ты можешь понять, какое значение здесь придают вашим идеям.