— Если вы не захотите ответить на мой вопрос, генерал, значит, вы полное говно, — Лучников любезно улыбался.
— Сударыня, я вовсе не хочу вас ошеломить своим всезнайством, как это делается в дурных советских детективах, — продолжал Востоков, — да его и нет, этого всезнайства. Всезнайство разведки всегда преувеличивается самой разведкой.
— Я дам вам «Лендровер» с цепями, — сказал дед Арсений. — Иначе вы сверзитесь с серпантина в бухту.
— Он внизу, в баре. Сейчас приведу его сюда, — сказал Марлен Михайлович.
Эта его привычка класть кресты при виде православных маковок здорово забавляла новых друзей в Москве, а самый умный друг Марлен Кузенков даже увещевал его: Андрей, ведь ты почти марксист, но даже и не с марксистской, с чисто экзистенциальной точки зрения смешно употреблять эти наивные символы. Лучников в ответ только ухмылялся и всякий раз, увидев золотой крест в небе, быстренько, как бы формально отмахивал знамение. Он-то как раз казнил себя за формальность, за суетность своей жизни, за удаление от Храма, и вот теперь ужаснулся тому, что перекрестился просто-напросто на светофор.
— Тогда я позвоню, — Гангут снял телефонную трубку.