— О, надо же, какой тут тигр красивый нарисован, — гнул свое Низз. — А на что тебе сдались эти картинки, а, Коновал?
— Пожалуй, ты прав, Вилликинс. Ах да, Вилликинс, в выгребной яме барахтается юная девушка.
Морщины на лбу башмачника стали еще глубже. Ему явно недоставало уверенности, что он является частью народа.
Фигура была стройной, в капюшоне и маске, вся в черном.
Он тупо уставился на нее, а Ваймс протянул карандаш.
И вместе с тем… Карцер постоянно улыбался — веселой такой, непринужденной улыбочкой. Он обладал наглостью пройдохи, толкающего золотые часы, которые позеленеют буквально через неделю. Выглядел так, словно был убежден, совершенно убежден в том, что не совершил и не совершает ничего плохого. Стоял после бойни, руки в крови по локоть, карманы битком набиты украденными драгоценностями, а на лице — оскорбленная невинность: «Кто? Я? А что я такого сделал?»