Инициалы «ДШ» были выгравированы на кинжале. Похоже, парень не соврал насчет имени. Ваймс повидал немало Шерстиклокков, которые колются при одной мысли о том, что их начнут колоть. А когда у них развязывается язык, они выкладывают всю свою подноготную. Всякий, кто хотя бы раз видел, как над кем-нибудь проделывают фокус с имбирным пивом, сознается в чем угодно.
— Обо мне треплетесь, да? — пробурчал Ваймс, проходя мимо вытянувшихся по стойке «смирно» стражников.
Вдруг он почувствовал, как все его естество захлестывает ужас. Ваймс рванулся к открытой двери и выбежал в мокрую ночь. Рози и Тетушки растворились во мраке, как и полагается ночным обитателям города при первых признаках опасности, и Ваймс, расталкивая пешеходов и периодически натыкаясь на случайные телеги, побежал в сторону Королевского проезда.
— Не слишком много, сэр, но я давно понял: фтоит уложить кого-нибудь на плиту и хорошенько покопаться, так фказать, в вопросе, как все сразу…
Сади подняла голову, и Ваймс увидел в глубине капора бледный овал лица.
Мычание взяло старт с самой низкой ноты. Это был тот самый утробный, постепенно повышающийся звук, который разносился по древней тундре, сообщая первобытному человеку, что приближается обед или, быть может, смерть. Неважно, что именно, главное — оно охренеть какое злое. Это был крик души крупного зверя, который вдруг понял, что, невзирая на свои размеры, он слишком мал, чтобы вместить все переполняющие его чувства. И сейчас этот крик звучал дуэтом.