Был разгар рабочего дня, время обеда еще не наступило, и работа во дворе усадьбы кипела. Возле открытых дверей в подземный винный погреб мыли бочки. В воздухе стоял запах вина, стекающая по желобам вода была розовой — здесь специализировались на красном вине, белое делали на других островах.
— Игнатий, заканчивай. Беда случилась, уходить надо.
— А ничего, — опять изобразил он «глубокую вопросительность». — Церковь всегда благословляет подобные инициативы, потому что они богоугодны, как богоугодно все, что направлено на восстановление Закона в людских отношениях. Покарать совсем сорвавшихся с цепи убийц давно пора, верно. Но пока никто этого не делает, лишь собирают «полонный налог». Но вопрос «почему?» ты задаешь именно мне. Почему-то.
Иван перекинулся парой слов с Глебом, и оба вдруг показались мне очень озадаченными. Просто чрезвычайно. Так, как будто собрались водки купить — и вспомнили, что денег никто не взял, иначе и не опишешь.
Переход в помощники канонира с должности палубного матроса был, судя по всему, неплохим шагом в его «карьере», так что рвение Федор демонстрировал неумеренное. Поэтому я решил его использовать по максимуму, чтобы службу знал. Да и уже использовал.
— В большой не успела ни разу, а так, в обычный, — ответила она, удобней устраиваясь на сложенном в несколько раз пледе.