У сына Алкея и раньше было, что защищать. А сейчас стало — вдесятеро.
По воску зазмеились червячки — бухты Итаки.
Воин в запыленном доспехе стащил с головы шлем.
— Таран! Несите таран! — надрывался Кефал.
И ощутил, как давит на плечи груз двойной клятвы.
Лагерь просыпался. Пряди тумана мешались с дымом первых костров. Люди двигались медленно, бестолково, как сонные рыбы в толще воды. Дозоры, промаявшись всю ночь в ожидании вылазки телебоев, наконец вздохнули спокойно. Звякали котлы и оружие. Кто-то острил меч, водя по лезвию точильным камнем: «Вжжжик… вжжжик…» Молодой караульщик, отлучившийся по нужде, бегом вернулся на пост. Быстро огляделся; перевел дух. Хвала Зевсу, никто не заметил его отлучки! Для порядка парень еще раз обвел взглядом лагерь — и едва не заорал.