Он старался не выходить в город. Ел то, что находил в кладовых. Строгал полосками вяленую баранину. Макал черствый хлеб в оливковое масло. К счастью, масла сохранилась целая амфора. Было и вино. К роднику за водой он спускался после заката. Апатия сменялась возбуждением; дни, когда он обходился горстью сушеных смокв, размоченных в кипятке, и дни неукротимого голода чередовались друг с другом. Два-три раза он находил на улице, у ворот, корзины со съестным.