Имя виновника их позора превратило стражей в зубастых Церберов.
«Неужели дедушка не слышал?! Раб вслух назвал Косматого…»
За всклокоченной шевелюрой можжевельника темнел провал.
— Хаа-ай, Тифон стоглавый, Зевс-Кронид язвит дракона…
— А если и проклят, — вдруг сказал мальчик. Стены Тиринфа были высокими-высокими, а мысли — легкими, как перышко, и не пойми куда летучими. — Ну и что? Оно, небось, давно выдохлось, проклятие. Ну, живот заболит. Или хитон порву. Говорю ж, дурак ты, Ликий, и ты дурак, Фирей…
— В детстве я ненавидел мать. Шлюха, думал я. Грязная подстилка. Меня дразнили ублюдком. Проходу не давали. «Сын Златого Дождя? — хохотали они. — Да уж, изрядно капнуло!» В отцы мне рядили Пройта, моего двоюродного деда…