И направился к косматому меху, валявшемуся в трех шагах.
— Внук? — усмехнулся Пелопс. — Хороший внук, любящий.
— А-а! — обрадовался Анаксагор. — Смерть моя пришла!
Руки Косматого болтались плетями. Тирс, который он держал в правой, навершием волочился по земле. Шишка пинии дышала белым и янтарно-желтым. Впору было поверить, что тирс высекает из земли мед и молоко.
Дождь не бывает пьяным. Даже если из туч хлещет вино.
Ничего у Косматого не выйдет, думал мальчик, умащиваясь поудобнее между корнями дуба. И у Мелампа не выйдет. И у ванакта. Мы найдем дедушку, и дедушка их зарежет, как свиней. Но если Косматый не соврал… Что же это получается? Выходит, Косматый желает дедушке добра?