В голове туман, перед глазами пелена, однако это мой кабинет в Савуази. На пол опускается легкий пепел, в воздухе легкий аромат ее волос, но все, что осталось от странной женщины, — платье, пояс и украшения.
— Я всегда ладил с соседями. И мне совсем не хотелось бы прерывать добрые отношения с теми, с кем успел завязать.
Он смущался, опускал глазки, но, главное, разделяет мое грубовато-солдатское, то есть человеческое отношение к гуманитарным ценностям, а также понимает, что всецело разделяю я.
Толстяк рассматривал меня с интересом, как и я его. Что-то в нем странное, начиная от домашнего халата, что никак не вписывается в строгую обстановку кабинета, шлепанцев и даже вальяжной позы отдыхающего человека.
— Да, — ответил он счастливо. — Когда закончите трапезовать, сразу можно в главный зал, там уже половина мест занята.
Шварцкопф сам отодвинул для меня кресло, где-то да подсмотрел такой жест, выждал, пока я сел, опустился напротив и уставился мне в рот с жадным любопытством.