Он остановился и вообще не двигался, а я рассматривал его нежное аристократическое лицо, пусть ушей не видно, но я теперь такой знаток, что даже обрежь всем эльфам уши, все равно их как-то узнаю.
По-моему, они народ ушлый, всматриваются в меня настолько пристально и внимательно, что видят насквозь то, что хочу им внушить.
— А если стадо коров? — спросила она. — Тоже затопчут. В остальное время дороги свободны. Почему к Морданту плохо? Из зависти, чего еще? У нас все хорошо, никаких войн, налоги платим вовремя, преступников нет вовсе… Веселятся здесь больше, чем у соседей. Народ почти не болеет, живут долго и счастливо. Что еще?
— Езжай, мой господин. У тебя все получится.
Она даже не повела бровью на такой двусмысленный комплимент, слуга молча поставил перед нею тарелку с горячей похлебкой из баранины, она забыла спросить, почему я заказал ей именно это, принялась торопливо работать ложкой, брови сдвинуты на переносице, по женщине всегда видно, когда размышляет или пытается это делать, это по нам незаметно, мы все время мыслим над великими проблемами, а у них сразу лица меняются и становятся такими смешными, как у хомяков, увидевших мешки с зерном…
— Увы, — ответил я со вздохом. — Зато, чтобы мы лучше выполняли свои обязанности, нам дано несколько больше… ну, вы понимаете…