Флегматичное заявление Эвелля застало врасплох буквально всех — может, оттого никто не сумел сдержать смешок или хотя бы ухмылку. Этот нежданный смех, каким бы кратким он ни был, внезапно сделал все еще нависшего над столом Иргитера донельзя нелепым. Нельзя безнаказанно принимать трагически картинные позы, когда всем вокруг смешно.
— Я запомню, — очень тихо и очень веско промолвил Аннехара.
— Издеваешься? — неуверенно спросил Эннеари.
Пергаментов было много. Очень много. А темных строчек и столбцов, теснящихся на каждом свитке — еще больше. Ну, а знаков, из которых состояли эти строки и столбцы, так и вовсе несчитано. Лерметт ушел в эти знаки с головой, ушел так полно и глубоко, что ничего не слышал и не чувствовал — до той самой минуты, когда неведомая сила вознесла его кверху под немыслимый, душераздирающий визг.
— Не только, — в тон ей ответил Эннеари. — Про трех эльфов и курятник медведя — тоже.
— Дела не ждут? — понимающе усмехнулся Эннеари.