— Мальчик совсем неплох, — снизошел до похвалы Илмерран. — Жаль, право. Математика в его лице очень много потеряет. Особенно прикладная.
— Больше, чем ты думаешь, — ответил Лерметт. — Когда война окончилась, почти все женщины Риады кружево плели — представляешь, какая уйма кружева? И как на эту диковинку в других странах обзадорились? Особенно в Аффрали — там всегда жили широко. Да на эти кружевные деньги потом полстраны, считай, из руин подняли! Кружево тогда в такой цене стояло — вы просто не поверите.
— А сейчас нашествие повторится — в таком жутком виде, что тогдашний завоеватель от ужаса взвоет в своей могиле. Все эти века степь воевала с нами почти понарошку, традиции ради. Через двадцать лет дело пойдет всерьез. Жизнь — это ведь очень даже всерьез, правда? Вся степь, вся до последнего человека, Арьен, до последнего младенца... и я даже думать не хочу, что останется от Восьми Королевств. В любом случае того, что останется, хватит ненадолго.
Но слепленные замерзшей кровью ресницы единственного глаза Арьена уже разомкнулись.
— Ты же сам сказал, — настаивал он, — что приехал я вовремя. Значит, я тебе нужен. Тебе нужна моя помощь, верно?
— Найлисс пахнет жасмином, — улыбнулся Лерметт.