Лерметт провел рукой по лицу снизу вверх, будто стирая с него усталость и повседневные заботы.
Эннеари подошел к ней, обнял за плечи и привлек к себе.
Нипочем бы Орвье не отважился на подобный фортель, будь часовой хоть самую малость постарше и поопытнее. Но с такого свежеиспеченного сухарика, плесенью не траченного, в вине не моченного, станется поверить, будто звук приближается только потому, что становится громче. Поверит, куда он денется. Орвье ли не знать — сам такой.
— Дозвольте вам помочь... — начал было паж.
Лоайре послушно шагнул, недоумевая, зачем они понадобились гному. Ну разве что затем, чтобы не мешать людям одеваться.
— Совсем, — решительно кивнул Эннеари. — Ты можешь говорить и делать что угодно. Нести ахинею и петь серенады. Слагать стихи и дарить цветы. Ловить слонов голыми руками за хобот и ходить на голове. Это не значит ровно ничего. Можно вытворять что угодно... можно даже лгать. В таких случаях вранье искренности не помеха...