«Если бы!» — едва не выкрикнула Шеррин. Одно счастье, что комок в горле не стал потакать ее мгновенной слабости — так сдавил глотку, что едва не пресек и те жалкие остатки дыхания, что у нее еще были. Повезло. Иначе она бы наверняка завопила — и опозорилась перед эльфийским лучником вконец. Не обидят, как же! Да что ты в жизни понимаешь? В той сказке, из которой ты сбежал, они бы и помыслить обо мне без почтения впредь не осмелились — а здесь все совсем по-другому. Это сейчас они такие тихие да кроткие, стрелок — пока ты рядом. Пока от страха своего не опомнились толком. Ты погоди, вот они отдышатся, вот улучат момент, когда тебя вблизи не окажется... хотя зачем выбирать какой-то там момент? Не век при моей особе заезжему эльфу состоять, у него и свои дела найдутся... вот как он за свои дела примется, а еще того лучше — уедет... ведь уедет же он когда-нибудь, верно? Уедет... вот тогда-то они меня заживо и сожрут. В день по кусочку. Чтобы надолго хватило. А уж сегодняшний-то день мне наверняка припомнят. И я ничего не смогу сделать — потому что у меня нет выхода, стрелок. Меня не в пруду, меня в выгребной яме утопят... да я там уже тону — и, право, лучше бы мне было не выныривать на это краткое мгновение, лучше бы не видеть, никогда не видеть, как сияет солнце в ослепительно синем небе... потому что теперь мне будет стократ мучительней снова тонуть, захлебываться... вот почему холод не желает отпустить меня! Потому что у песни век недолог — пока не отзвучала... а когда замрет последний отзвук, снова начинается жизнь... и в этой жизни ты ничего не понимаешь, Эннеари. Ничего.