Дружеская пирушка затянулась далеко за полночь. Когда Гвоздь и Покойник — почти трезвые, невзирая на все выпитое, — удалились, оставив Кенета и Кэссина ночевать в бывшем обиталище Порченого, те настолько устали, что повалились спать на разноцветные циновки, едва лишь закрылась дверь за гостеприимными хозяевами.
— Вы слишком далеко запрятали свой кинжал, — блеклым от ярости голосом произнес Тагино. — А вот мой нож — при мне.
— Ты прав, — прошептал Юкенна, с трудом оторвавшись от созерцания, — это и впрямь нечто неслыханное. Должно быть, эти художества дорого обошлись его величеству.
— А он сказал, что благодарен мне за услуги, — неторопливо промолвил Кастет.
Мгновенное опьянение схлынуло так же быстро, как и накатило, но мысль, им порожденная, показалась Юкенне забавной. Красавицы и впрямь ждут не дождутся возможности обыскать его — не важно, во время любовных утех или попросту спящим. Но почему Юкенна должен так уж сразу предоставить им эту возможность? Он делает свое дело, они — свое. И он вовсе не обязан облегчать им работу. Он еще не решил, что предпочтительней — позволить им утащить себя в постель или захрапеть прямо за столом. Но и того, и другого девушкам придется подождать. Уж если развлекаться, так всласть. Помнится, предшественник Юкенны на должности посла любил в пьяном виде читать чудовищно длинную и омерзительно бездарную поэму собственного сочинения. Таких скверных виршей Юкенне в жизни не настрочить, даже если он будет несколько лет подряд пьянствовать беспробудно. Однако он все же сочинил не так уж мало стихов и помнит их все до единого. Для того чтобы танцовщицы извелись от нетерпения, хватит с лихвой.