С лица гадальщика тоже сбежала вся краска. Впервые за время разговора он поднял взгляд на необычного посетителя.
— Значит, мальчика, — сквозь зубы процедил кэйри. — Так вот, умник. Времени у тебя на размышления немного. До рассвета. Если не надумаешь, завтра тебе предстоит тяжелый день. Тебя будут пытать. До смерти. Вот этот мальчик и будет. Если я не ошибаюсь, ты бы этого очень не хотел?
Кенет взял бумаги из рук оторопевшего Кэссина, положил их в футляр и вышел. Кэссин и Юкенна последовали за ним.
Кэссин вознес жаркую мольбу непонятно кому — пусть Кенет замолчит, пусть он перестанет, и так уже он наговорил достаточно, чтобы участи его осужденный на казнь преступник и тот не позавидовал.
— А теперь рассказывай, с какой радости ты среди ночи разорался.
— Значит, вы даете свое изволение? — настаивал Кастет.