Потому что по странной прихоти не то судьбы, не то магии свинец позволял преодолевать ленточку запросто. Надень латную перчатку, крытую свинцом — и обрывай докучное препятствие. Напяль свинцовый нагрудник — и хоть вались поперек ленточки. Приладь листовой свинец к подошвам — и топчи ее, бесполезную.
У меня в глазах помутилось: поляна... осколки... пустой день... но об этом я буду думать потом. Потому что синяя жилка на подставленном горле не может ждать, пока я надумаю что-нибудь. Она бьется, словно пойманная, она старается вырваться, вырваться прочь из плена мышц, кожи, прочь, прочь от страха, от ожидания неизбежного...
— Да, ваша светлость, — а это явно слуга.
О-ох... прав был Тхиа, прав. Таких, как Морские Короли, поискать — не найдешь.
И, когда ветер пришел, я весь без изъятия отдался его прохладным ладоням.
Его подставленное горло мучительно белело, словно сахарная палочка — сожми покрепче, и переломится... белело в синеве сумерек, омывалось прозрачной и призрачной кровью алых всполохов костра... застывшее, выгнутое мукой непосильного страха, приневоленного к молчанию крика...