От одной мысли о единоборстве с верткой рыбиной весом фунтов в тридцать у него заломило руки до самого плеча, так что он даже сморщился от боли.
— Ты, говорят, вовсю работаешь над сочинением?
— Отдает она себе отчет в том, что делает? А ты отдаешь себе отчет?
— У нас пока нет телевизора. А что, много взяли?
— Тяжело смотреть, как этот артрит мучает вас. В Сицилии ведь тепло. Может, там у вас поутихнут боли.
— Прощай, прощай, кормило власти, — сказал он, захлопнув за собой дверь с металлической сеткой, и вышел в золотисто-зеленое утро.