Виктория подумала, что судьба как бы намеренно мучает ее, лишив дома и родителей, вынудив жить в чужой стране, а теперь еще заставляя вступить в брак с человеком, которому она безразлична.
– Рано или поздно мы все туда уйдем, дорогая, – сказал доктор с таким мрачным видом, что у Виктории подкосились ноги.
Подняв голову, девушка с сомнением вгляделась в него. Затем кивнула.
– У меня на родине, мистер Филдинг, считается неприличным спорить за столом.
Пораженная и испуганная, Виктория осознала, что еще никогда не видела, чтобы ее родители дотрагивались друг до друга – ни со злостью, ни с нежностью, и сейчас она не могла даже вообразить, о чем отец умолял мать.
– Боже правый, нет! Он уже порвал бриджи Майкельсона, когда тот утром собирался покормить его.