Снаружи ничего не было видно. Метафизическая драма разрушения и созидания разыгрывалась вдали от публики. Она была скрыта за плотной завесой шелкового панциря, скорлупы, которая с инстинктивной застенчивостью таила от глаз происходящие метаморфозы.
Снайпер вскинул ружье к плечу, прицелился и выстрелил — все это произошло молниеносно и казалось одним слитным движением. Курок с зажатым в нем осколком кремня чиркнул по зубчатому краю крышки полки, брызнули искры, воспламенилась затравка…
Простив себя за то, что не решился нахамить бывшему шефу, Айзек улыбнулся. По крайней мере, он получил то, за чем приходил. Для Ягарека переделка не выход. И если бы заурядное ваяние по живой плоти, каковым занимается практическое биочародейство, возобладало над теорией кризиса, все исследования Айзека разом заглохли бы. Ему не хотелось потерять этот новый импульс.
— Я вот подумал: а может, мы ошибочно считаем, что у них иной психотип? Может, они для нас и не загадка вовсе? Может, они и думают как мы? Если это так, и если по эху можно судить о состоянии демонического ума… Вам не показалось, что в конце разговора, когда я предложил сделку, посол испугался? То-то и оно. Вот почему он отказался нам помочь. Потому что демоны боятся тех, на кого мы охотимся.
Воздушные суда были почти над головами обороняющихся. Дерхан сидела на бетоне и часто моргала. Ей забило глаза кирпичной пылью — пуля попала в стену рядом с головой. На крышах осталось пятеро милиционеров, и они медленно, крадучись, приближались.
Дверь с треском распахнулась, ударилась о стену. Перед ними стоял Попурри. Виднелся он не отчетливо — уродливый силуэт на фоне покрашенной в черное стены коридора, целый куст разнообразных конечностей, ходячий лоскутный ковер из чужих органов. У Айзека даже челюсть отвисла, до того он был изумлен.