Еще полчаса дождя и нарастающих кошмаров, и наконец зарябил, замутился воздух над крышами, и раздался напевный монолог Ткача.
Да, он щедр, — но я отказываюсь. Не мой город.
И когда на мою подушку из облупившейся краски посыпался град камней, я понял, что такое одиночество.
«Хорошо, — прожестикулировала она, собирая свои принадлежности. — Не важно. Сожалею, что спросила».
Ягарек открыл дверь и шагнул во тьму улицы.
Послышался негромкий скрежет — команды передавались через поршни, молоточки и шестеренки; а затем клетка с головокружительной быстротой понеслась вверх, прочь от кабинета чиновника, за пределы парламентских холмов, к скалистым вершинам.