– Конечно, дедушка, пишите. Только не тринадцать, а четырнадцать. Тринадцать – нехорошее число.
– Разве вы не пообедаете со мной? Это нечестно. Вы мой спаситель, так могу я отблагодарить вас хотя бы хорошим обедом?
– У вас гараж стоит в центре города, – невозмутимо ответил Ярошкевич. – Он вам не нужен. Продайте – вот и деньги.
Поднял ее, повернулся спиной, помог Маше забраться, будто не замечая, что она вздрагивает от его прикосновений и старается продлить их, задержать его руки.
И отошла, а Ева осталась сидеть у костра с высоко поднятой головой, изо всех сил сохраняя на лице невозмутимое выражение. Если уж Коломеева, признанная красавица, сказала ей комплимент… Значит, все ее усилия были не напрасны!
– Ох, рассмешила ты меня, – вздохнула Марфа, утирая слезы. – Хоть и жаль мне, деточка моя, что ты развелась, но понять тебя можно: муж при материнской юбке хуже трусливого кобеля. От кобеля хоть какой-то прок есть: он по трусости своей будет дом охранять от чужаков. А от такого мужа какая польза?