– А что я мог сказать? Я же не ее матушка, чтобы рассказывать, чем опасны аборты. Черт, Матвей, я даже не очень представляю, как это все делается…
– Я всегда знала, что этим кончится, – низким печальным голосом констатировала она. – Я была уверена, что рано или поздно ты бросишь моего сына.
И пошла, переваливаясь, в сторону темнеющего сада.
– А чтобы любить, не нужно знать. Чтобы любить, ничего не нужно, кроме любви.
И светлый лик Иннокентия оставался незапятнанным.
Она взглянула на кота. Пожалуй, это все-таки был Глюк, а не Фантом. Глазищи как циферблаты золотых часов, сузившийся вертикальный зрачок – стрелка. Маша смотрела в них, точно проваливаясь, завороженная блеском кошачьих глаз.