— Всем. С той жратвой, что у нас есть, — через год уже цинга будет. Ты ж первый захочешь картошечки, лучка, огурчиков и свежих щей с морковочкой и укропчиком. И чесночок еще, конечно. И жить в землянке на такой природе — быстро радикулитом разживемся.
— Тетка какая-то загуляла — в ночнушке и босиком…
— Но ведь есть же свои семена. Никто ж сдуру не будет одноразовые покупать?
На мое громадное счастье прибывает, кажется, начальство. Кто-то громко, во всяком случае, куда громче баб, орет: «Тихо!» Убедительно получается. Хороший голос. Добротный, как у спасенной нами раньше молодухи. Как «боинг» на бреющем прошел!
Не могу понять, куда делись компаньоны — вроде бы они должны быть рядом, но я никого и не слышу, и не вижу. Зачем-то тащу в руках тостер с волочащейся за ним вилкой на шнуре. Белый шнур, белая вилка.
Я как-то раньше с омоновцами дел не имел и потому до недавнего времени считал их обычными тупыми гориллами, придатками к дубинкам, которые лупят всех подряд, кто под руку подвернется. Ну, как бы у кого в МВД есть мозги — те операми, следаками и врачами пашут, а вот ежели тока физическая мощь — то ОМОН.