— Разумеется! Группа подростков услышала выстрелы и решила «помочь»! Открыли для этого дверь павильона, в котором была пара «зомби прикольных». И прямо из Роттердама попали в Попенгаген… Зомби оказались шустерами и погнались резво за своими освободителями. Разумеется, детишки ломанулись на выход, то есть прямо на группу зачистки.
Вроде как наш строй называется «косой уступ», если не путаю. Во всяком случае, идем цепочкой, но не гуськом и не шеренгой — так получается, что у каждого сектор обстрела чистый. И я могу снимать не спины товарищей, а все тот же БТР.
— Я вот не пойму, — встревает Саша, до этого так ожесточенно о чем-то думавший, что кожа на лбу шевелилась, — почему у людей, громче всех учивших нас толерантности, тому, что все люди одинаковы, самое любимое слово «быдло»?
— Так и на юге то же самое: и кладбище и свалка рядом, через дорогу буквально.
— Филя, а что ты спрашивал у того мужика, которому в ухо прописал, кто он по национальности?
Под огонь попали не его сослуживцы, ему до них нет никакого дела, а отправить коробочку не пойми куда — тоже стремно. Я прекрасно его понимаю. Самому ехать неохота, тем более что начальство новоявленное точно не стронется со своего бережка, где ему уютно под сенью пушек.