Приходится бормотать все то, что опер предложил. Потихоньку втягиваюсь. Вообще-то я понимаю, что он прав. Так делают при всякой видеозаписи с места событий грамотные люди. А то потом смотришь — камера дрыгается, а снимающий верещит что-то среднее между «твоюжежмать!» и «божежмой!».
— Конечно. Вся другая хоть кого, да жрет. А пчелы никого! Наоборот, где пчел нет — там и не растет ничего. Этого сельского хозяйства без пчел быть не может. Много вы искусственно опылите, как же. Вот погодите, летом, если все получится, я вам мед буду возить. Сами увидите.
— Считал он их за что-то необъяснимое. Не поддающееся пониманию и жутковатое в своей таинственности. А тут ему объяснили на пальцах, что все девки — шлюхи и представляют собой три дырки на ножках. Ничего таинственного, ничего мистического, ничего загадочного, ничего, достойного уважения. Три дырки, легкодоступных к тому же. Брякнулась женщина с пьедестала. Так?
— Не лечится герпес за ночь. Не бывает такого.
Санитар тычет пальцем в табор из палаток и вагончиков на пустыре.
Глазастый! Я на этой свалке вижу задравший нос БТР и кучу хлама.