Прямо впереди – вышедшие из пены морской неровные синие цепи. Никаких линий, никакой попытки построиться под огнем из-за брустверов. Часть синего прибоя бежит, пригибаясь, вперед… но вот цепь остановилась. Винтовки показали зрачки. Замерцали огоньки, злые и неяркие, как утренние звезды. Но мимо – вперед, вперед – бегут те, кто только что шел позади.
Но все это вовсе не означает, что не следует разыгрывать обычную сцену. Из привычки и в надежде, что на этот раз ответ окажется неожиданным.
– Введем. Норман, вы всех судите по себе – и оттого не понимаете! Каждый сам за себя, но каждому нужна Конфедерация. Посмотрите, чем мы были в начале войны! У нас был один литейный завод в Ричмонде, и все. А теперь? Пороховые мельницы Огасты – самые производительные в мире! – Берта вздохнула. – Правда, флоту они ни щепотки не продают. У нас свой завод, в Коламбии. У нас не хватает дымного пороха, но уж азотированной хлопчатки… Селитрой еще до войны удалось закупиться. А у отца три прокатных стана – и все стоят из-за проклятой нехватки железа!
Ветер гонит в сторону берега пологие, без пенных гребней, волны. Отталкиваясь от гладких грив, ядра подскакивают, и дистанция стрельбы русских пушек увеличилась почти вдвое. Старая, давно известная забава – бросить камень и считать «блинчики»: сколько раз успеет подпрыгнуть, прежде чем утонет. «Невский» стоит, по старинному обычаю, в середине строя, мачты склонены в сторону противника, словно заранее отдают почести поверженному врагу. Залпы американцев или врезаются в крутые, подветренные склоны валов, или перелетают через них, чтобы без толку плюхнуться в воду на двух третях дороги.
В машине тихо. Ни гула трудящихся механизмов, ни неизбежного шума полутора сотен человек, заставляющих биться сердце корабля. В машине пусто и темно. Лишь одна лампа тратит масло, выхватывает из тьмы патрубки, рычаги, картушки телеграфа – и лица. Двум механикам нужно побеседовать с глазу на глаз…
– Мисс ла Уэрта всегда падает в обморок от вида крови. И когда у губернатора занозу из пальца достают, и когда вокруг обожженных после взрыва доменной печи складывают. Полагаю, особенность натуры. Хорошо, что это проявляется только после дела. Вообще, если бы не ее пушки, Чарлстон давно бы пал. И Саванна, и Уилмингтон, и Мобайл… Видите ли, сэр, из наших пушек броню мониторов берут только нарезные. Заводы же Уэрты нарезают каждую десятую такую пушку. И выпускают какие-то штуковины, без которых прочие девять орудий разорвало бы при первом же выстреле.