Но все это вовсе не означает, что не следует разыгрывать обычную сцену. Из привычки и в надежде, что на этот раз ответ окажется неожиданным.
– Введем. Норман, вы всех судите по себе – и оттого не понимаете! Каждый сам за себя, но каждому нужна Конфедерация. Посмотрите, чем мы были в начале войны! У нас был один литейный завод в Ричмонде, и все. А теперь? Пороховые мельницы Огасты – самые производительные в мире! – Берта вздохнула. – Правда, флоту они ни щепотки не продают. У нас свой завод, в Коламбии. У нас не хватает дымного пороха, но уж азотированной хлопчатки… Селитрой еще до войны удалось закупиться. А у отца три прокатных стана – и все стоят из-за проклятой нехватки железа!
Ветер гонит в сторону берега пологие, без пенных гребней, волны. Отталкиваясь от гладких грив, ядра подскакивают, и дистанция стрельбы русских пушек увеличилась почти вдвое. Старая, давно известная забава – бросить камень и считать «блинчики»: сколько раз успеет подпрыгнуть, прежде чем утонет. «Невский» стоит, по старинному обычаю, в середине строя, мачты склонены в сторону противника, словно заранее отдают почести поверженному врагу. Залпы американцев или врезаются в крутые, подветренные склоны валов, или перелетают через них, чтобы без толку плюхнуться в воду на двух третях дороги.
В машине тихо. Ни гула трудящихся механизмов, ни неизбежного шума полутора сотен человек, заставляющих биться сердце корабля. В машине пусто и темно. Лишь одна лампа тратит масло, выхватывает из тьмы патрубки, рычаги, картушки телеграфа – и лица. Двум механикам нужно побеседовать с глазу на глаз…
– Мисс ла Уэрта всегда падает в обморок от вида крови. И когда у губернатора занозу из пальца достают, и когда вокруг обожженных после взрыва доменной печи складывают. Полагаю, особенность натуры. Хорошо, что это проявляется только после дела. Вообще, если бы не ее пушки, Чарлстон давно бы пал. И Саванна, и Уилмингтон, и Мобайл… Видите ли, сэр, из наших пушек броню мониторов берут только нарезные. Заводы же Уэрты нарезают каждую десятую такую пушку. И выпускают какие-то штуковины, без которых прочие девять орудий разорвало бы при первом же выстреле.
Немилосердно жжет тропическое солнце. Над закопченными бортами усталого броненосца – стук топоров. Команда наспех заделывает пробоины, пока – деревом. Корабль идет в Галвестон, единственный порт Конфедерации, до которого хватает запасов угля. Чем интересен порт? Во-первых, это морские ворота Техаса, края мужественных скотоводов, способных десятками противостоять тысячным ордам Санта-Анны. Во-вторых, из него блокадопрорыватели зачастую ходят не в нейтральные порты, а в другие порты Конфедерации. Правда, это в основном правительственные суда. В-третьих, его брали янки… но как захватили, так и отдали. То, для чего каролинцам понадобилась помощь русских союзников, техасцы проделали сами – без броненосцев, без тяжелых пушек. Достойные люди, с которыми весьма интересно будет познакомиться.