Зная отчизну, Мецишевский, конечно, понимал – все не настолько просто. Между строк видно, что отряды под бело-красными знаменами между собой разнились и нередко сходились в смертельной схватке. Одни бились за землю и волю, другие – за то, чтоб от можа и до можа ломали перед ними шапки польские, литовские, украинские хлопы и за порку только благодарили. Верховой пожар не мог пойти дальше Литвы, низовое же тление могло растечься по всей империи. Что поделать, великая Речь Посполитая, кроме поляков, никому не сдалась, а за полоску пашни любой крестьянин за вилы или косу возьмется. Так что, верней всего, «добрый белый царь» попросту решил, что дать окончательную волю собственному народу куда дешевле, чем содержать в мятежных губерниях сильные гарнизоны. Разумеется, это тление осталось незамеченным и безымянным.
Лесовский поискал в сердце подъем, который следовало бы ощущать защитнику Отечества от того, что, наконец, настала в нем нужда, – но обнаружил лишь глухую тоску. Снова коалиция! Совсем как тогда, под Севастополем. Надеялись на прибежище в американских портах, чтобы из них выйти на торговые пути и так разорить врага. Не вышло. Теперь осталось – воевать, как есть. Без баз, без надежды. И, в общем, без толку. Но экипажам лучше об обреченности не думать.
О том, до какой степени прав их наставник, контр-адмиралу Лесовскому суждено было узнать здесь, на входе в Чарлстонскую гавань.
– Полковник, артиллерист? Отлично. Видите – я здесь, но не при корпусе. Придется поработать ополчению… У меня не хватает командира бригады. И эту дыру заткнете вы! Черт, почти как в шестьдесят первом…
Конечно, можно было бы встать и зрелищней: с машиной на полном до конца, с водой, вскипающей за кормой от реверса… Но есть такое слово: кавитация. Такое упражнение способно повредить винт, шестерни привода и, главное, машину. Винт – это медь и долгие недели, если не месяцы, ожидания заказа из Ричмонда. Шестерни может починить завод Уэрты, но – вместо пушек. А машина… Ее восстановить некому. Так стоит ли могучему крейсеру мучиться одышкой? Может быть, на «Виргинии» именно долихачились? Право, странно – первый южный броненосец при постройке располагал машиной в состоянии, близком к идеальному. А все отчеты о бое пестрят упоминаниями о поломках в сердце корабля.