— Что снова? — спросил я. Слава Номану на ольджурском и опять провалился в темноту, из которой меня вырвала приличной силы пощёчина.
Грубо, как лезущую целоваться пьяную шлюху, я отпихнул эту мысль и вновь взглянул на поле. Тёмная стена приближалась, всё чётче проступая из тумана. Теперь уже можно было разглядеть детально. В основном те же слоты, но не только. Между ними какие-то ещё твари, мундиры чуть темнее, а рожи наоборот — светлей. Даже слишком светлей — как бледные поганки. Напряг память — кто это может быть? Но мысли тут же замерли, когда взгляд застыл на огромной и ужасной на вид твари. Насчёт этих я вспомнил сразу. Раксы. В руках длинная и массивная палица. Скосил глаза влево, медленно повёл в обратном направлении. Эти раксы были, мать их, примерно через каждые двадцать метров.
А минут через сорок я уже шагал к конюшне, благоухая свежестью и время от времени позёвывая. Сказывался поздний «отбой». И откровенно говоря, я жалел о том, что лёг так поздно, осилив перед этим оба свитка. Ничего полезного в текстах не обнаружилось. Впрочем — половины я вообще не понял. Что значит — «нижний предел прочности кроми»? Или — «создать точки разрыва»?
Мы свернули влево, здесь коридор был шире и освещённее. Советник остановился, дождался меня.
— Проблема в том — изучится или нет, — проговорил он, одновременно отвешивая поклон.
— Да, мин лег-аржант, — прошептал я и вновь попытался встать.