Он говорил мягко и спокойно, но в его глазах я уловил охотничий раж. Засранец обожал такие штуки.
Между минутой, когда она оставила записку на полу в номере шестнадцатом — в комнате, где мы впервые поцеловались, — и минутой, когда она собиралась перекинуть чемоданчик через стену и дать стрекача, что-то произошло.
Джордж провел рукой по лысой макушке и внимательно изучил ладонь.
— Ты, наверное, здорово разозлился, когда я не вернулся, — заметил я. — Я все-таки забрался дальше Графтон-стрит. Не в Лондон, но далековато. Ты меня недооценил.
— Что тебя беспокоит, птичка? — спросил я.
— И помни, что я говорил: думай позитивно. Переворачивай.