— Бог мой, Кевин, как может кончиться хорошо? Бедняжка умерла! Ох, Фрэнсис…
— Как ты его зовешь? — спросил я Холли, пристегивая ее к детскому сиденью.
— Конечно. Я не настолько сдурел, чтобы разлучать девятилетних девочек.
Оливия судорожно сглотнула. Я уже четыре года не видел ее волосы распущенными — она распускает их только перед сном, — и реальность снова отозвалась резкой болью в костяшках пальцев.
Для любого со стороны ее голос показался бы легким и естественным, но Оливия была в ярости. Звон ножей и вилок, дружные взрывы смеха; что-то похожее, прости Господи, на фонтан.
В нашей бывшей спальне па всхрапнул, словно полузадушенный водяной буйвол; Кевин забормотал во сне и, повернувшись на бок, откинул руку и хлопнул меня по лодыжкам. За окнами ровно и тяжело лил дождь.