— А ты-то отдашь жизнь за Ирландию, а? — обиженно спросил меня Кевин.
Шай взглянул на меня — его глаза горели голубым огнем, пылали горячей ненавистью, почти вдавившей меня в спинку стула.
— Растрясем пряники, — объяснил Гэвин, поглаживая живот.
— Ага, ты говорила, — сказал я. — И как дела?
— Я пытался с ней поговорить… — ответил он с застарелой яростью в голосе. — Объяснил ей, на что похож па, что он вытворяет, каково это — каждый день возвращаться в наш дом… Я так хотел, чтобы она выслушала, хоть минутку…
Я сообразил, что Холли представляет себе эту картину, и мне захотелось обнять ее, заслонить от ужаса.